По-хорошему, внедрение цифровой доступности должно носить добровольно-принудительный характер – то есть, подкрепляться на законодательном уровне. Так, в США и ЕС обеспечение инклюзивности в сети имеет мощную законодательную базу.
В Штатах раньше, чем в других странах, начали регулировать гражданские права людей с ограниченными возможностями. В 1990 году в США был
принят Закон об американцах с ограниченными возможностями (ADA), запрещающий дискриминацию по признаку инвалидности.
В 2019 году Верховный суд США встал на сторону слабовидящего пользователя, который не смог заказать пиццу с сайта сети Domino's Pizza. В итоге суд вынес решение, что доступность услуг для слабовидящих должны предоставлять не только заведения и магазины, но также их сайты и мобильные приложения.
Что касается ЕС, внутри Европейских инициатив по цифровой адаптации была принята
Директива 2016 года о доступности веб-сайтов и мобильных приложений правительственных и госучреждений. В 2019 году
Директиву масштабировали и на частный сектор.
Сегодня самое полное руководство из существующих о цифровой доступности –
Web Content Accessibility Guidelines (Руководство по обеспечению доступности веб-контента). На него ориентируются во всем мире. К слову, в нем одно из основных требований – наличие альтернативного текста, то есть описаний к изображениям.
В России пока правовые нормы обеспечения доступности в сети развиты слабо.
Требования для веб-ресурсов, мобильных приложений и других приложений для людей с нарушениями зрения устанавливает
ГОСТ в редакции 2019 года. Стандарт касается не только доступности веб-контента, но и любой другой цифровой информации, для взаимодействия с которой используют IT-технологии.
Разработчикам рекомендовано опираться на требования этого стандарта. К сожалению, ключевое слово здесь – «рекомендовано», так как нигде не закреплено обязательное следование всем пунктам. На практике большинство российских компаний этот стандарт не учитывают при разработке своих цифровых продуктов.